Июльская горячка = Неуловимый [СИ] - Евгений Сартинов

— Давно?

— Позавчера. — Максим Долгов полез в карман. — Вы же все равно так просто не отстанете, так что вот, читайте. Чист я как белый лебедь! — с издевкой сказал он, сияя фиксами.

Мазуров, внимательно изучив справку об освобождении, согласно кивнул:

— Что ж, хорошо. Государство дало тебе шанс попробовать жить честно, так что смотри, выбирай. Кстати, чего это ты на рынке пасешься?

— Да так, подкупить кое-что, прибарахлиться. Не в этом же мне ходить, — и он оттопырил карманы старого пиджака.

— Смотри мне, ты прошлый раз на этом же рынке прокололся. Второй раз будет уже как рецидив.

Сделав внушение, Мазуров прошел дальше и вскоре заметил одного из тех людей, кого и рассчитывал сегодня встретить. Невысокий, невзрачный на вид мужичонка лет сорока пяти с утиным носом торговал разложенной прямо на земле сантехнической мелочовкой: рыжими от ржавчины сгонами, кранами, прокладками, бывшими в употреблении душевыми лейками. Кроме того, на старом покрывале лежал десяток потрепанных книг.

— Здорово, Николай! — сказал Мазуров, останавливаясь и разглядывая товар.

Глаза у торговца удивленно расширились.

— Иван Михайлович? А говорили, что вы ушли на пенсию.

— Да ушел было, а тут опять позвали, работать некому. Как у тебя-то дела?

— Нормально, — пожал плечами Николай, слегка поежившись — такая у него была манера. Николай Кочин по склонности своего характера работать не любил и поэтому постоянно вращался среди любителей легкой наживы. Все это было чревато разного рода мелкими неприятностями, вроде небольшой, года на два, отсидки в зоне. Для людей его круга это было примерно то же, как для обычного человека визит к стоматологу — неприятно, но что делать? Кочин же в тюрьме еще не сидел и панически этого боялся. Года четыре назад Мазуров прищучил его с десятью чеками ханки. Это была чистая тюрьма, и Кочин буквально на коленях умолял его отпустить. Мазуров сжалился, но впоследствии нещадно доил Николая на предмет получения нужной ему информации. И пару раз тот притаскивал оперу очень даже интересные данные.

Мазуров присел на корточки, якобы рассматривая товар, то же сделал затравленно оглядывающий по сторонам Кочин.

— Да не крутись ты, веди себя спокойно, — упрекнул сексота Мазуров и приступил к разговору: — Николай, надо бы узнать, кто у нас в городе начал торговать оружием.

— Что, у нас и такое есть? — удивился тот.

— Есть, Коля, есть. У нас, как в Греции, — все есть. В частности, кто-то в последнее время приторговывает пистолетами ТТ. Ты все понял?

— Иван Михайлович! — взмолился вспотевший Кочин. — Ну откуда я узнаю про оружие? Кто я и кто они? Раз они таким делом занимаются, значит, серьезные люди, не чета мне.

— А ты все-таки попробуй, — настаивал Михалыч. — Поспрашивай, послушай, что другие говорят. Может, что и получится. Случайно, может, услышишь, кто знает.

Мазуров поднялся и, даже не кивнув на прощание собеседнику, пошел дальше. В этот день он хотел бы увидеть очень многих, и лучшего места, чем рынок, не было. Для того чтобы только обойти его, Мазурову понадобилось два часа. Эта прогулка изрядно утомила его, но подполковник остался доволен подобным променадом. Он увидел почти всех, кого хотел увидеть, со всеми переговорил. Одна только новость не обрадовало его. Умер Баян, один из самых ценных кадров в его агентуре, стукач не по нужде, а по призванию. Он стучал давно, начиная со времен незабвенного "отца народов", будучи еще комсомольцем. Стучал и на зоне, куда первый раз попал за мелкую кражу. Не единожды он зарекался идти по скользкому пути легкой наживы, но неизменно время от времени садился в тюрьму, ибо жажда воровства была его второй натурой. И вот он умер, не в зоне и не на «пере» подельников, а прямо здесь, на рынке, в алкогольной горячке.

Размышления Мазурова прервал неожиданный взрыв голосов и грохот. Оглянувшись, он увидел неподалеку ожесточенную драку. Человек пять парней нападали на коренастого, полуседого мужика в черной майке, а тот очень ловко и расчетливо от них отбивался, так что нападавшие по очереди, как кегли, отлетали и валились на землю. Спиной торговец прижимался к машине, бежевой «шестерке», на капоте которой были расставлены банки с краской. Несмотря на владение незаурядным боевым искусством, торговцу пришлось бы очень плохо. Сзади, за машиной, к нему уже подбирался один из бойцов с длинным обрезком водопроводной трубы. Он уже примерился ударить упрямого противника, но в это время его запястье перехватила железная рука Мазурова. Парень вскрикнул от боли и выпустил из рук трубу.

— Шухер, менты! — заорал кто-то из них, и кодла кинулась врассыпную.

Мазуров не терял времени и, невзирая на отчаянное сопротивление драчуна, приковал его наручниками к железному ограждению рынка.

Тяжело дыша, торговец наконец оглянулся. Теперь Мазуров увидел, что тот, несмотря на седину, гораздо моложе, чем показался вначале, и даже в такой ситуации лицо его светилось каким-то внутренним обаянием.

— Спасибо, господин подполковник, вовремя вы здесь оказались, — поблагодарил он Мазурова.

— Откуда к нам пожаловали? — спросил Михалыч, вытирая носовым платком пот со лба.

— С Братского. Я все больше по деревням езжу, в Кривове редко бываю. Ну и городок у вас! Третий раз здесь, и обязательно какая-нибудь заварушка начинается. То цыганята барсетку с документами стырили, все восстанавливал, от прав до паспорта, то полгода назад такие же вот шакалы лобовое стекло разбили. А сегодня вообще чуть черепок не проломили.

— Они что, деньги шакалили? — поинтересовался Мазуров.

— Ну да! Нет, на хрен, сворачиваюсь и еду домой. Нет фарта сегодня. С утра колесо проколол, сейчас вот это. Не задался день.

Пока он складывал в багажник банки с краской, Мазуров его разговорил. Владимир Уткин оказался бывшим вертолетчиком, майором. После ухода в отставку пять лет назад занялся мелким бизнесом, так и тянет потихоньку. Михалычу все-таки удалось убедить его заехать в отдел и написать заявление по полной форме.

— А толк-то будет? — поинтересовался Уткин.

— Вряд ли, — честно признался отставной подполковник, — сейчас и не за такое отпускают, но надо познакомиться с этим парнем поближе. Всякая веревочка к клубку тянется, может, когда и пригодится.

В отделении Владимир написал заявление, отдал его своему спасителю и отбыл к себе, в поселок Братский, славный прежде своим авиаполком, а теперь массой безработных офицеров.

Своего «крестника» Мазуров отвел в большую комнату, служившую для допросов не очень важных свидетелей. Обшарпанные стены, спартанская обстановка в виде замызганного стола и двух деревянных скамеек — любой почувствует здесь себя неуютно.

Лишь только теперь Михалыч рассмотрел свою «добычу». На вид парню можно было дать и шестнадцать, и даже меньше. Среднего роста, худощавый, с темными глазами и модной прической — бритый затылок и длинная, на глаза, челка. Парень заметно нервничал, и Мазуров понял, что в этих стенах тот очутился в первый раз. Неторопливо расстегнув папку, подполковник выложил на стол чистый лист бумаги и авторучку.

— Ну что ж, парень, давай познакомимся с тобой поближе. Фамилия, имя, отчество?

Задержанный чуть замешкался с ответом, и Мазуров предупредил:

— Только не вздумай врать, паспортный стол у нас в другом конце коридора, пробить там твои данные — дело пяти минут.

Парень как-то смешался, и Михалыч понял, что предвосхитил события.

— Ежов Виктор, — ломающимся баском проговорил наконец парень.

"Наверняка кличка Ежик, уж очень похож, такой же колючий", — подумал подполковник.

— А отчество?

— Иваныч.

— Ну вот, а я подполковник Мазуров Иван Михайлович. Сколько тебе стукнуло полных лет?

— Восемнадцать.

— Ого! Однако, старичок, ты хорошо сохранился для своего возраста!

Виктор ответил на шутку вымученной улыбкой.

— Родители есть?

— Нет, только бабушка.

Последующий разговор с задержанным не дал ничего. Парень упрямо не называл подельников, да и у Мазурова не было особого желания «дожимать» парня.

— Ну что ж, лети к своей бабушке под крыло и помни, — подполковник ткнул пальцем в заявление Уткина, — еще раз попадешь к нам, сработает и вот это. Влетишь на полную катушку. Иди!

Глава 33

Ближе к полудню Колодников поехал в городской морг. Ему позарез нужны были результаты по Рафику Сареседзинову, а городской патологоанатом, старший судмедэксперт Эдик Крылов, в работе не отличался особым рвением, хотя специалистом был хорошим. К удивлению Андрея, на этот раз Эдик встретил его уже с готовым результатом. Как и все молодые врачи, Крылов бравировал профессиональным цинизмом.

— А-а, уголовка пожаловала! На жареное потянуло? Вон, готово, читай, — и он кивнул на исписанные листы, лежащие на столе. При этом Эдик не торопясь прихлебывал горячий чай и смачно жевал булочку. Как в такой обстановке ему это удавалось, Андрей представить не мог. Даже здесь, далеко от «разделочного» зала, в предбаннике, специфический запашок наблюдался.